Сергей Бондин. Интервью
Об учебе и мировоззрении
Многому я научился у В.В. Слободкина, ленинградского монументалиста, у Михаила Молибог, замечательного художника, экспериментатора в технологии материалов. Встреча с А. Поздеевым в 1977 году и его персональная выставка в 1981 году только укрепили мое желание исследовать знаковый способ художественного мышления, который нередко встречается в наскальных изображениях и рисунках детей.
С этой целью был совершен ряд экспедиций – в Туву, Таймыр, Горную Шорию, на Алтай, в Скандинавию, где я учился на художественном факультете графике, ткачеству, скульптуре и керамике у Андерса Эрикссона, Биргитты Хальберг, Риты Юлкунен, Берит Грибэк и Анн-Мари Адольфссон, плетению поясов древних викингов у Биргитты Эквалл, приготовлению пищи палеонтологическим способом у Пера Олина, археолога, реставрирующего древние способы обработки камня, дерева, музыкальных инструментов, знатока рунической письменности.
Экспедиции в Танум и Богуслан познакомили меня с наскальным творчеством викингов, хорошо сохранившимся – ведь там гранит, а не песчаник, как у нас, в Хакасии.
О земляной живописи
Свою первую работу земляными красками я сделал в апреле 1964 года. На вершине меловой горы, испещренной внутри многоярусными галереями подземного монастыря, куда ходил Григорий Сковорода, украинский философ за советом к монахам о смысле жизни…
Солнце, снег и роса тоже участники, соавторы земляной живописи. И тут открываются любопытные ее свойства: она со временем нисколько не теряет значения того образа, который в нее вложен. Картина маслом в темном углу, при плохом освящении – это не то, что хотел от нее художник. Через сто лет часто – совсем не то, ведь масло вступает в соединение с углекислым газом атмосферы. Земля не меняется, не выгорает, не окисляется, и, даже если станет некогда осыпаться – это только подчеркнет временной аспект её, несомненно, философской природы.
Совсем другие задачи в масляной живописи – победить время, сохранить, законсервировать для потомков сложный субстрат чувств и мыслей – мировоззрения художника. И время ее искажает. Углекислота атмосферы.
Земля – всегда земля. Она никогда не надоедает, она всегда спокойно-убедительна.
Все эти свойства земляной живописи дали мне толчок к тому, чтобы использовать ее слегка грубоватую природу для фиксирования некоторых идей, приходящих к художнику, долго живущему среди скал, тайги или тундры, среди наскальных рисунков палеоантропов, их костей, каменных орудий, среди их плоти, ставшей землею…
О художнике
Художник всю жизнь шлифует свою способность оригинального видения… Она ему нужна, потому что это его способ понять мир цельно, не детали – один пейзаж, второй, сто второй, тысяча второй пейзаж. Я их уже сделал много. Я имею в виду, что занимаюсь другим. Художник стремится увидеть посредством своей работы, почувствовать ту целостность мира, в котором он очень маленький среди других маленьких. И кому-то это тоже интересно.