Татьяна Глебова. «О цвете».
Первое воспоминание о цвете как о художестве: флигель старинного дома. На столе лежат модные журналы прошлого века — дамы в турнюрах и со шлейфами. Нам с сестрой дали их для раскрашивания. Я развела бледно-оранжево-розовую акварель и мягкой большой кистью в упоении мажу какие-то разводы, не считаясь ни с чем. Старшая сестра подходит и восторгается: «Ах, как красиво ты нарисовала!» Я любуюсь своей раскраской, мне приятна ее похвала. Позже у меня возникает пристрастие к голубому цвету, потом к ярко-красному (киноварь).
В дальнейшем я начинаю понимать тонкие живописные отношения, посещая Эрмитаж и музей Александра III (Русский музей) каждое воскресенье. В Русском музее мне особенно близки русские иконы. В Эрмитаже — «Благовещение» Ван Эйка, Боттичелли «Поклонение волхвов», Филиппо Липпи, Перуджино «Триптих», Шарден «Мальчик с картами». (Все перечисленные работы в настоящее время находятся в собрании Метрополитен-музея, Нью-Йорк, США. — Л. В.), Ватто, «Мадонна Литта» Леонардо и пр. (новые французы были ещё в Москве).
Параллельно идет увлечение музыкой, я учусь играть на скрипке. Но революция — и мы уезжаем в деревню «пережидать лихолетье», как думал папа.
В 21 году я вернулась в Петроград. В 24 году я поступила в студию, организованную группой молодежи под руководством А. И. Савинова.
Цветовой урок, данный мне Александром Ивановичем, — я писала этюд головы с натуры на очень большом холсте. Широкими светло-серыми, охристыми и светло-коричневыми плоскостями я прописала всю голову по форме. Пришел Савинов и страшно меня расхвалил. Но я тогда не поняла, что он хвалил меня за живописную свободу и хорошее чувство цвета. Мне казалось, что все эти цветовые куски надо предметно объединить лессировками. В следующий приход Савинов меня немилосердно разругал и тем открыл мне глаза на цветовую беспредметность.
В 25 году я познакомилась с П. Н. Филоновым и нашла в его методе ответ на свои музыкально-цветовые запросы.
В 27 году я в коллективе Мастеров аналитического искусства — Школа Филонова — пишу большой холст для оформления зала в Доме печати (бывший особняк Шувалова) на набережной Фонтанки. П. Н. Филонов учит нас писать маленькой кистью по предварительному рисунку, тщательно прорабатывая границы между формами. Писать сначала темное, потом светлое, а потом цвет. Меня он часто останавливал, говоря: «Товарищ Глебова, не задавайтесь цветом. Всегда рисуйте цветом форму». Освобожденная от натуралистического воспроизведения цвета («любой цвет — любым цветом»), я начала прислушиваться к внутреннему голосу, звучавшему в моей душе. Иногда в соответствии с натурой, а иногда самостоятельно рождающемуся. Я не перестала «задаваться цветом», несмотря на совет моего учителя. Я думаю, что цвет выявляет форму не меньше, чем рисунок, и в живописи их разделять нельзя. Они крепко сплетаются в сознании художника. В. В. Стерлигов часто говорил о различии цветописи и живописи. Под живописью он подразумевал инстинкт малевания, когда различные цвета, вливаясь друг в друга живописным массивом, вылепливают объемные формы. Само слово «живопись» указывает на большую реальность. Цветопись более условна и плоскостно выявляет рисунок благодаря положенным рядом цветовым отношениям. Русская икона — цветопись; Тернер, Рембрандт — живопись; Матисс — цветопись и т. д.
Мне ближе цветопись, я редко бываю в состоянии живописного малевания под влиянием эмоций. Красота положенных рядом чистых тонов, тонкие их отношения между собой, выявляющие пространственную разноглубинность, форму и содержание, — для меня главное в работе над цветом.
При аналитическом методе работы многослойно мельчайшей единицей — точкой — можно добиться живописных свойств. Такая живопись более интеллектуальна, чем эмоциональна. Это особый род живописи.
Вот что пишет сам Филонов в своем конспекте о живописи: «Анализ, интуиция и внемерный метод цвета, сырой и органический цвет, остро выявленный цвет. Границы перехода из цвета в цвет. Абсолютный и относительный цвет. Аналитическое разложение цвета, цветовая абстракция. Сделанность цветом, цветовой вывод. Канон и закон цвета. Цветовой диссонанс. Напряжение цветовых диссонансов. Кубатура и сфера цвета. Внемерный метод цвета по отношению цвета и тени в усиленной лепке. Определение цвета как явления, имеющего предикат и сферу применения к нему учения о форме и конструкции».
В этом конспекте для меня ново и непонятно «внемерный метод цвета». П. Н. нам об этом не говорил. Остальное само за себя говорит в методе, основанном на аналитической интуиции и сделанности — проработке картины мельчайшей единицей действия.
Когда В. В. Стерлигов записал у себя в тетради: «4 цвета и окружающая геометрия», он решил ограничить себя в цвете. Мне это не нужно.
Несколько слов о цветовых гаммах. Художники разделяются на пишущих в однообразной цветовой гамме и на пользующихся различными гаммами. Например, у Филонова любимая гамма — красный, голубой, белый, черный. У Малевича — красный, зеленый, черный, белый. Гамма Древина — серебристо-серо-голубая с черными и белыми акцентами. Разнообразие цветовых гамм у Шевченко и, пожалуй, у В.Ермолаевой.
Французский термин «валеры» — это гармония тоновых отношений силы цвета. Однообразная серо-зеленая гамма Коро — очень яркий этому пример.
Когда В. В. Стерлигов проводил занятия с учениками по таблицам Матюшина, я участвовала в них вместе со всеми. Но в своих личных работах я слушаю только внутренний голос, который диктует мне, каким цветом что писать.
Цвет имеет свои тайны, которые каждый художник должен разгадывать самостоятельно в согласии со своими цветовыми данными. Для меня цвет — зрительная музыка, а музыка — моя любовь.